Чужой мир

Чужой мир
Ник Алнек

В этой книге вы узнаете историю молодого человека, который после предательства матери решается бежать в прошлое, чтобы попробовать изменить события своей жизни. Но, попав в совершенно другой мир, ему приходится всё начать с нуля.

Ник Алнек

Чужой мир

Глава 1…

Мне снился сон: я лежу среди мягко покачивающихся облаков, а вокруг меня летают разноцветные бабочки. Откуда-то прибежала собака и, тыкаясь своим мокрым носом, так и норовит лизнуть меня в шею. Потом она исчезает. Вместо нее появляется огромный комар с человеческим лицом. Я пытаюсь его отогнать, но комар успевает воткнуть свое жало прямо мне в руку. И снова сотни пестрых бабочек и детский восторг…

Откуда-то издалека раздался зычный женский голос:

– Подъем!..

Приоткрыв тяжелые веки и, уставившись на серовато-белый потолок, я попытался понять, где нахожусь.

Все тот же противный голос громко пропел:

– Встаем, одеваемся, заправляем кровати, опорожняемся, умываемся. Не забываем чистить зубы.

Рядом послышалось чье-то недовольное ворчание, покашливание, шарканье, шуршание и скрип. Мне очень хотелось узнать, кто или что издает все эти звуки, но странная усталость сковала все тело, не давая ему пошевелиться. Хотелось спать и мои глаза закрылись сами собой.

Не успел я погрузиться в дремоту, как над моим ухом прогремел ненавистный мне голос:

– Тебе персональное приглашение требуется?

С трудом разлепив веки, я увидал, что надо мной нависла толстая женщина средних лет в медицинском костюме бледно-зеленого цвета. На ее голове красовалась белая шапочка на резинке. Склонив голову набок, женщина скинула с меня легкое одеяло. Собрав все свои силы, я кое-как уселся на край кровати. У меня тут же закружилась голова. Посидев немного, я попытался подняться на ватных ногах, но, не удержавшись, снова плюхнулся на матрац.

– Что это за место? – хрипло спросил я.

– Хорошее место, – ответила толстая женщина. – Спокойное.

Она подошла к окну и одернула в сторону темную штору. В него тут же, сквозь листья деревьев, хлынул утренний свет, показавшийся мне слишком ярким.

– Как только умоешься, иди завтракать, – громко приказала женщина, проходя мимо меня.

– Я не могу, – промямлил я, – у меня все перед глазами кружится.

– Вот как… Ладно, сейчас пришлю к тебе кого-нибудь.

И женщина направилась к открытой двери.

Я положил ладонь на теплый лоб и, прищурившись, медленно обвел взглядом комнату. Высокие потолки, потертый от времени линолеумом на полу, светло-бежевые стены, несколько кроватей с тумбочками, решетка на окне… Господи, неужели это вытрезвитель? Стоп. Я притрагивался к алкоголю один единственный раз – на выпускном вечере в школе. Помню, как мне тогда было плохо. С тех пор – а прошло лет десять, я больше не притрагивался к этой отраве.

В комнате, кроме меня, находились еще двое: щуплый старик с прилизанными волосами и плотный мужчина лет пятидесяти. Старик, восседая на идеально заправленной кровати, сосредоточено натягивал на свои худющие стопы шерстяные носки. Мужчина, крутясь около своей тумбочки, время от времени шарил рукой в выдвижном ящике. Они явно не были похожи на алкашей. Странное место. Оставалось только вспомнить, как меня сюда занесло.

– Вы не подскажите, где мы находимся? – глухим голосом обратился я к ним.

Старик оторвался от своего занятия и, взглянув на меня, ответил:

– Это пансионат для душевно больных.

Опешив от его ответа, я произнес:

– У меня с мозгами вроде все нормально.

– Все так считают, – отозвался плотный мужчина. – Со временем привыкнешь и поверишь.

В этот момент в комнату вошел невысокий парень. Видимо это был санитар. Во всяком случае, на нем, как и на толстухе, был надет медицинский костюм. Только темно-синего цвета.

– Физкульт-привет, молодежь! – поприветствовал он нас и прямиком направился в мою сторону. – Ну, кто тут у нас не может подняться?

– Я не могу, – с трудом подал я голос.

Санитар взял пальцами кисть моей руки и, посчитав пульс, поинтересовался:

– Голова кружится?

– Да, – подтвердил я, – во рту сухо, как в пустыне. И силы равняются нулю.

– Видать вчера с дозой переборщили. Сейчас мы это поправим.

Он достал из кармана рубахи тонкий шприц и скомандовал:

– Заваливайся на бок и оголяй ягодицу.

Я послушно лег и, насколько мог, приспустил полосатые больничные штаны.

Санитар сделал укол и, усмехнувшись, сказал:

– Пять минут и тебя начнет отпускать.

И действительно, довольно быстро мне полегчало. Дождавшись, когда сознание более или менее прояснилось, я поднялся с кровати. Натянув штаны, я сказал:

– Прикольное состояние. Что вколол?

– Много будешь знать, до старости не доживешь, – философский заметил санитар. – Пойдем, я провожу тебя в столовую…

При входе в столовую около стойки толпились больные. За самой стойкой стояла та самая толстуха, которую я возненавидел за голос.

– Кто еще не принял лекарство? – взывала она.

От ее голоса хотелось лезть на стены.

Слишком высокий подросток в спортивном костюме подошел к медсестре, и та подала ему в небольшой мензурке разноцветные таблетки. Подросток тут же высыпал содержимое мензурки себе в рот. Запив лекарство водой из пластмассового стаканчика, он, повернувшись к здоровенному санитару, широко открыл рот. Тот, проверив, что таблетки не запрятаны под язык, кивнул головой и подросток направился к большому окну раздаточной, где маячила тетка в белом халате.

Когда подошла моя очередь, медсестра, зыркнув на меня, поинтересовалась:

– Полегчало?

– Как видите, – пробормотал я. – Мне положены лекарства?

– Сначала с врачом пообщайся.

Кивнув, я вошел в столовую и огляделся. На одной из стен за решеткой висел телевизор. Напротив него стояли два длинных дивана и несколько кресел. Далее в два ряда шли столы, за которыми сидели больные и кушали. Кто-то ел сам, а кого-то приходилось кормить санитарам. На трех столах лежали настольные игры. По всей видимости, столовая служила и местом отдыха.

Вздохнув, я побрел к раздаточному окну.

– Новенький? – поинтересовалась тетка, вытирая руки о полотенце.

– Да.

– Держи, – сказала она, ставя передо мной поднос, на котором красовались: эмалированная миска песочного цвета с манной кашей, такая же чашка с нарисованным на ней букетом полевых цветов, алюминиевая ложка и кусок белого хлеба с маслом.

– Другой посуды не нашлось? – поинтересовался я, беря в руки поднос.

– Кто же в дурке из бьющейся посуды кормит? Чтобы ее всю перебили и осколками друг дружку покромсали? – и, фыркнув, тетка отошла вглубь раздаточной, где начала нарезать батон.