Книги автора: Лина Кирилловых

В детстве, когда сам отец был ребёнком, он тоже мечтал о питомце. Однако родители не разрешили. Слишком, говорили, большая ответственность — чья-то взятая на поруки жизнь.

Корабль, пришвартованный к пристани, чуть покачивался. Он был большим и крепким, тоже сплошь просмоленным, и якорь на обросшей ракушками цепи уходил на песчаное дно. Там вокруг него резвились любопытные мальки. На корабле трудился вперёдсмотрящим умный попугай Яшка. Корабль носил имя «Стремительный».

В нём обитали мифические существа. А вокруг жили люди — не особо внимательные или же не особо достойные посвящения в эту тайну.

Однажды в Веркин подъезд переезжает новая соседка. Она работает официанткой в баре, но на деле является кем-то или чем-то пугающим.

Мир, из которого разом исчезли все взрослые, предоставляет детям уйму самых разных возможностей. И берёт за них самую разную плату.

Так её назвали — Ведьма. Алый цвет, пачканый пылью и гарью, чёрные длинные волосы. Август предполагал, что Ведьму создали для нелегальных подпольных ристалищ. Он мог бы предположить ещё что-нибудь — или же утвердиться в теории, но встречу с Ведьмой не пережил.

— Ну, а ты чего, отец? — Я и правда отец. Я иду к своей дочке. И несу ей шоколад, — плитка хрустнула в кармане. — О, — ответил парень. — Ладно.

Говорят, она последняя — из рода своего и племени. Бесцельный механоид, однажды заплутавший по дороге к Жерлу. Его ещё в те древние, проржавленные времена окрестили именем «Ласточка».

Всегда была скамейка, теряющая чешуйки краски, а иногда — теряющая рейки, и в этом случае скамейку ремонтировали. Кофта крупной вязки и выпуклые очки. Кажется, люди привыкли. Некоторые здоровались. Некоторые шептались: «Приподъездный сфинкс».

«Почему я наказан тоже?» «Ты не успел тогда, — верзила безжалостно хмыкает и жмёт на кнопку. — Ничего не успел. Вот и всё».

Солнце светит — кажется, что страх не существует. И теней шевелящихся нет. И костлявых, тянущихся чьих-то рук. И приснившейся недоброй бабушкиной сказки.

Прозрачным таинством оставались минуты, сплетённые в паутинную ниточку, волшебное время бездействия, мгновения, как будто кончиком пальца придерживающие некий полог, готовый вновь спрятать сказку.

Ей это не нужно. И они не нужны, совершенно. — Ступайте прочь. Я здесь одна живу. — И никого не любишь? — спросил старший приблудыш. — Нет.

О таком часто фильмы снимают: как вваливается в размеренную жизнь из ниоткуда человек, и всё у всех переворачивает с ног на голову. Только Юлька, новая соседка Дениса, оказалась очень даже всамделишной — и считающей, что в жизни обитателей обычного двора обычного микрорайона давно пора что-то менять.

Мяч летел, кричала толпа на трибунах, месилась под стремительным жёстким бегом трава — а тут в банке помидоры, домашние.

Сначала пришёл дед. Он прикатил по разбитой дороге в тележке канистру воды и консервные банки. Осмотрелся и решил остаться.

И пусть она была явно из тех нерадивых, нежалующих строгого учителя школьников — в мире, после крушения, даже случайного встречного хочется видеть другом.

В старом доме на краю деревни обитает злой и страшный людоед. Трое детей его просто придумали. Это оказалось легче, чем придумать самих себя — взрослых.

Врага не обязательно убивать — достаточно отсечь кусок его плоти и принести старейшине. В этом племени всегда было так. Мир, к которому принадлежал враг, давно поглотила история.

Странное население этого мира не знает, как полагается покоряться экспансии. Да и понимает ли, что такое эта экспансия вообще?