Литература 19 века

«…Вдруг ослепительная молния загорелась над землей и в ее неверном, красноватом освещении на несколько мгновений озарились степные дали, три высокие старые сосны и холм и на холме девочка. С белым цветком в руке, выпрямившись и слегка закинув голову, стояла она на вершине холма, обратив свое побледневшее лицо к черным, грозным тучам, тяжело нависшим над ее головой. Порывистый ветер, как бешеный, рвал и крутил на ней платье, развевал ее черные волосы…»

«Есть темы, полные захватывающего интереса, но слишком ужасные, чтобы служить законной темой для литературного произведения. Романист должен избегать их, если не хочет возбудить отвращение или оскорбить читателя. Мы можем затрагивать их лишь в тех случаях, когда их оправдывает и освящает суровое величие истины. Мы читаем с дрожью „мучительного наслаждения“ о переходе через Березину, о лиссабонском землетрясении, о лондонской чуме, о кровавой Варфоломеевской ночи, о гибели ста двадцати трех пленных в Черной яме в Калькутте. Но в этих рассказах нас волнует факт, быль, история. Будь это выдумка – они внушали бы нам отвращение…»

«Мы отнюдь не из тех, кто свято верил в старую полицию с Боу-стрит. Сказать по правде, мы полагаем, что репутация у этих господ была дутая. Помимо того, что иные из них были людьми очень невысокой нравственности и слишком привыкли иметь дело с ворами и другими подонками, – в обществе они при каждом удобном случае напускали на себя таинственность и не в меру важничали. Неизменно находя поддержку в неспособных судьях, заботившихся об одном – как бы скрыть свое бессилие, и располагая перьями тогдашних борзописцев, они сделались героями легенды. И хотя там, где требовалось предотвратить преступление, полиция всегда оказывалась совершенно беспомощной, а в деле сыска – распущенной, ненадежной и неповоротливой, многие по сей день верят в эту легенду о ней…»

«Я в жизни своей не знавал такого шутника, как этот король. Он, кажется, только и жил для шуток. Рассказать забавную историю, и рассказать ее хорошо, – было вернейшим способом заслужить его милость. Оттого и случилось, что все его семь министров славились как отменные шуты…»

«Я сел в вагон в самом скверном расположении духа, – ехать в путь, когда не хочется, скучно; ехать на лечение – еще скучнее… но чувствовать себя ко всему этому совершенно здоровым… этого и выразить нельзя…»

«Никита Никитич Рулев был женат два раза и имел двух сыновей. Старшего (от первого брака) звали Андреем Никитичем, а младшего (от второго) Степаном Никитичем. Старик Рулев сначала был крестьянином и пахал землю; потом был забран в солдаты и исполнял свою обязанность очень усердно: из сражений он вынес одиннадцать ран и капитанский мундир. Старик был умен, храбр и очень силен. Рулев младший, имея и мать довольно умную, да притом родившись совершенно здоровым, не имел никаких резонов выйти дураком, тем больше что и жизнь с самого начала повела его не к апатии, а к усиленной мозговой деятельности. Отец не вмешивался в развитие младшего сына, потому что не любил его, а благодаря матери Рулева младшего действовал на ребенка другой, в то время в высшей степени полезный и редкий человек…»

Предлагаем вашему вниманию рассказ русского писателя Николая Лейкина, автора знаменитых «Наших за границей», о его путешествии из тогдашней столицы Российской империи «по Северу дикому». Как пенял ему знакомый, всё-то вы по заграницам ездите, то летите на французскую Ривьеру, то стремитесь в Италию, колесите по Испании, разъезжаете по Турции, а ни разу на Север не заглянете. А теперь Север в моде. «Мысль совершить прогулку на Север укрепилась во мне, и я решил нынешним же летом испытать два пути в Архангельск – водный и железнодорожный. К тому же в книжных магазинах появился в продаже „Путеводитель по северу России“…» Юмористическое описание поездки в Архангельск как всегда блистательно прочитал Станислав Федосов.

«Ей-богу, уже надоело рассказывать! Да что вы думаете? Право, скучно: рассказывай, да и рассказывай, и отвязаться нельзя! Ну, извольте, я расскажу, только, ей-ей, в последний раз. Да, вот вы говорили насчет того, что человек может совладать, как говорят, с нечистым духом. Оно конечно, то есть, если хорошенько подумать, бывают на свете всякие случаи… Однако ж не говорите этого. Захочет обморочить дьявольская сила, то обморочит; ей-богу, обморочит! Вот извольте видеть: нас всех у отца было четверо. Я тогда был еще дурень. Всего мне было лет одиннадцать; так нет же, не одиннадцать: я помню как теперь, когда раз побежал было на четвереньках и стал лаять по-собачьи, батько закричал на меня, покачав головою: „Эй, Фома, Фома! тебя женить пора, а ты дуреешь, как молодой лошак!“ Дед был еще тогда жив и на ноги – пусть ему легко икнется на том свете – довольно крепок. Бывало, вздумает…»

«Игрок» занимает важное место в ряду романов Ф. М. Достоевского, который задумывает его как наглядное и подробнейшее изображение рулеточной игры. Ведь сам писатель очень хорошо знаком и с теорией и с практикой игры. Так, будучи в Висбадене в 1863 г., Фёдор Достоевский за несколько дней проиграл все свои деньги и деньги своей спутницы. Главный герой произведения – Алексей Иванович, домашний учитель, влюбленный в падчерицу главы семейства, Полину. Ради того чтобы помочь ей, он начинает играть в рулетку. Азарт, всепоглощающая страсть к игре, превратности судьбы и любовные коллизии вовлекают героев романа в безумный и нескончаемый водоворот событий, происходящих на модном курорте в Германии.

Людовик XIV, увлеченный принцессой Генриеттой, придумывает все новые и новые развлечения, чтобы сделать приятным ее пребывание в Париже. Время проходит в играх, танцах, сочинении стихов и светской болтовне. Король соперничает со всеми в красоте, молодости и любезности, а кокетливая принцесса продолжает распалять пламя страсти в окружающих ее поклонниках. Тем временем виконт де Бражелон становится невольным свидетелем разговора, в котором виконт де Вард нелестно отзывается не только о Генриетте, но и о д’Артаньяне, Атосе и самом Рауле… Исполняет: Сергей Чонишвили©&℗ ИП Воробьев В.А.©&℗ ИД СОЮЗ

«…на каком же основании г. Соловьев берется писать о женщине, которую так мало знает, и об ее деле, которого совсем не знает?.. Единственно на основании своих личных чувств и мнений?.. Но, если эти чувства и эти мнения менялись, подобно флюгерам, и в разные времена высказывались разно, – которым же заявлениям г. Соловьева надо верить? Он, без сомнения, может сказать, что тогда он ошибался, увлекался, был загипнотизирован, – как и утверждает по поводу своего видения Махатмы в Эльберфельде. Но если такие ошибки, увлечения и посторонние «внушения» – с ним вещь бывалая, – то где же основания читателям распознать, когда он пишет действительную правду, а когда морочит их своими ошибочными увлечениями или невменяемыми утверждениями гипнотика?.. Я не знаю!..»

«Под вербное воскресение в Старо-Петровском монастыре шла всенощная. Когда стали раздавать вербы, то был уже десятый час на исходе, огни потускнели, фитили нагорели, было всё, как в тумане. В церковных сумерках толпа колыхалась, как море, и преосвященному Петру, который был нездоров уже дня три, казалось, что все лица – и старые, и молодые, и мужские, и женские – походили одно на другое, у всех, кто подходил за вербой, одинаковое выражение глаз. В тумане не было видно дверей, толпа всё двигалась, и похоже было, что ей нет и не будет конца. Пел женский хор, канон читала монашенка…»

Скоро в кино! Лучший роман Бальзака, по мнению Марселя Пруста! Масштабное произведение из цикла «Человеческая комедия» повествует о мучительном пути к славе и богатству нищего и талантливого поэта Люсьена Шардона дю Рюпамбре. Молодой провинциал прибывает в Париж в надежде войти в высшее общество, но его ждет разочарование: окружающие смеются над ним, а его книги не публикуют. На этом непростом пути он переживет взлеты и падения, богатство и крах, предательство и неожиданную любовь… Бальзак искусно и саркастично рисует полную контрастов жизнь столицы: здесь и роскошные праздники аристократии, и нищая богема, и хитроумные интриги, и безграничное коварство. Этот большой и важный роман упоительно нетороплив и при этом ничуть не утратил своей актуальности: это настоящая «энциклопедия французской жизни», приоткрывающая читателям работу тонких механизмов общества. В 2021 году роман был экранизирован кинокомпанией Gaumont (Франция, Бельгия). В России фильм представила кинопрокатная компания «Белые ночи». Режиссер: Ксавье Джанноли В главных ролях: Бенжамен Вуазен, Сесиль де Франс, Венсан Лакост, Ксавье Долан, Жерар Депардье, Жанна Балибар Авторство фото: Laurent Lufroy / Couramiaud Photo: Roger Arpajou © Storysidе

Радиоспектакль. После смерти Билли Бонса, служившего штурманом у пирата капитана Флинта, Джим, сын хозяина таверны, находит в его сундуке пакет с картой острова, где спрятаны сокровища. Узнав об этом, доктор Ливси и сквайр Трелони решают отправиться на поиски клада. Джим едет с ними… Стивенсон – Яковлев Юрий; Джим – Борзунов Алексей; Мать – Нифонтова Руфина; Билли Бонс – Папанов Анатолий; Ливси – Плятт Ростислав; Трелони – Пузырев Юрий; Черный пес – Каневский Леонид; Пью – Вицин Георгий; Сильвер – Весник Евгений; Смоллет – Кваша Игорь. Инструментальный ансамбль, дирижер Михайлов Александр

«Подумай, как вчера ты с нею обходился. Ты дулся и молчал, бесился и бранился; Бог знает из чего, кричал, уж так кричал, Что я со стороны, куда уйти, не знал. Как Лиза ни добра, ей это надоело, Она рассорилась с тобою – и за дело…»

В романе представлен образ эстета-моралиста, ставившего красоту выше всего на свете и открывшего во имя ее поход против традиционной морали и любой формы социальных обязанностей. «Портрет Дориана Грея» изображает не только сущность философии крайнего эстетического индивидуализма, но и ее крушение в лице Дориана Грея. Дориан Грей – Бочкарев Василий; Лорд Генри – Смоктуновский Иннокентий; Бэзил Холлуорд – Грачев Анатолий; Алан Кэмпбел – Шакуров Сергей; Сибила Вэйн – Дзисько Ольга; Глэдис – Тенякова Наталья; Актер, играющий Ромео – Вокач Александр;От автора – Бабанова Мария

Радиоспектакль по мотивам романа “Копи царя Соломона”. Охотник Квотермейн и еще несколько любителей приключений отправились на поиски алмазов царя Соломона в долину племени кукуанов. Их путь был труден и опасен для жизни… Квотермейн, охотник – Смехов Вениамин; Сэр Генри – Шалевич Вячеслав; Гуд, морской офицер – Бабятинский Валерий; Амбопа, он же Игнози – Ярославцев Андрей; Инфадус, военачальник – Любецкий Лев; Твала, король страны кукуанов – Сазонтьев Сергей; Скрагга, его сын – Кутасов Сергей; Гагула, колдунья – Панкова Татьяна; Фулата, девушка-туземка – Пашкова Ольга; Хозе Сильвестра – Форостенко Олег; Царь Соломон – Карапетян Артем; Царица Савская – Пшенная Нелли; Нотариус – Шабарин Лев

«Лет тысяча и более тому назад, когда на юге Европы науки и искусства достигли уже довольно высокого развития, когда яркий свет христианства разливался все далее на север, – на крайнем севере, в Скандинавии (тогдашней Нормандии), народ блуждал еще во мраке первобытного невежества и идолопоклонства. Франкам и римлянам дикие обитатели севера, называвшиеся норманнами (от слов Nord и Мапп), были известны только по их дерзким набегам: нагрянет на цветущее южное побережье в легких ладьях своих, с боевым криком, стая северных варваров, заберет с собой все, что поценнее, да и скроется опять из виду…»

«В моих скитаниях по Уралу мне случилось раз заехать в трактовую, но глухую деревушку Матвееву, Кунгурского уезда. Пора была летняя, жаркая, и я вперед мечтал о том блаженном моменте, когда на почтовой станции смогу напиться чаю. Мысль по существу довольно скромная, но она заслоняла собой решительно все. Только тот, кто по целым дням глотал накаленную трактовую пыль, поймет это душевное состояние…»

«…– Электричество… – бормочет посажёный отец, тупо глядя в свою тарелку. – А по моему взгляду, электрическое освещение одно только жульничество. Всунут туда уголек и думают глаза отвести! Нет, брат, уж ежели ты даешь мне освещение, то ты давай не уголек, а что-нибудь существенное, этакое что-нибудь зажигательное, чтобы было за что взяться! Ты давай огня – понимаешь? – огня, который натуральный, а не умственный…»